Читать онлайн книгу "Южное солнце-5. Невечернего света звездою зажгусь…"

Южное солнце-5. Невечернего света звездою зажгусь…
Елена Ананьева


Антология «ЮЖНОЕ СОНЦЕ-5. Невечернего света звездою зажгусь» представлены произведения шести известных поэтов, прозаиков и драматургов из России, Болгарии, Израиля, Канады, Чехии, Франции. Их имена на слуху: Татьяна Аксёнова, Тамара Алексеева, Дмитрий Аркадин, Михаил Блехман, Елена Лань, Софья Оранская. «Поэзия – моя держава, Я вечный подданный ее.» Эти строки Михаила Светлова каждый может отнести к себе. Они отражают подбор произведений в антологию писателей из разных уголков планеты. Не только в поэзии, а во всех жанрах творчества – колорит мест под солнцем, где рождаются строки. Небывалый расцвет национальных традиций в литературе и искусстве, соприкасаются в мировой культуре и взаимовлияют, перетапливаясь в Золотом котле её Величества Гармонии. И вновь предстают перед главным арбитром – читателем. Приятного чтения.





Татьяна Аксёнова

Тамара Алексеева

Дмитрий Аркадин

Михаил Блехман

Елена Лань

Софья Оранская



ЮЖНОЕ СОЛНЦЕ-5

НЕВЕЧЕРНЕГО СВЕТА ЗВЕЗДОЮ ЗАЖГУСЬ…





Автор и редактор Елена Ананьева, Украина, Одесса – Франкфурт, Германия

Елизавета Долгорукая, Гамбург, Германия

Обложка картина Ван Гога – «Солнце»





ПРИЛЮДИЯ





Татьяна Аксёнова, Россия – Болгария


«А я невечернего света звездою зажгусь
В той келье, чей луч или ключ боготечностью соткан.»





«Песчаное дно и побитые камни…
Где море должно быть – дорога легка мне.
Титаны у Бога – хранители брега.
А я ищу человека!
Полон подол молодильных яблок,
Левый рукав – мёртвой воды, правый – живой.
Титаны камнями застыли, озябли —
Обрызгаю их с головой!
Их телами написано имя Бога
На греческом? На санскрите?
Я им говорю: «Отомрите!»
Пред ними замру: «Говорите!»




Елена Лань, Чехия





«Лукашик скулився на кульочку з паперовими серветками у кошику для пiкнiка. Чи правильно вiн робить, iдучи з Алiною в гори? Вiн же тепер вибухiвка сповiльненоi дii! Пiсля того, як домовичок вiддав хворiй Алiнi свою вдачу на рiк, дiвчинка миттево одужала, та вiдтодi i дня не минуло, щоб чогось не трапилося. Скiльки вечерь згорiло, поки Лукашик не почав ховатися вiд господинi у ваннiй. ВІН – ДОМОВИК! І у ваннiй… Як шкодливе кошеня… Домовичок сумно рюмснув…

Його покликання стежити, щоб в домi було все до ладу – i на тобi. Нi, вiн нi на мить не пошкодував про свiй вчинок. Алiнка в них така розумничка! Та й батьки наче на свiт народилися, коли забрали донечку з реанiмацii. Лiкарi казали, що такого в них ще не було. Справжне диво! А «диво» тепер не знае, де голову прихилити, само себе боiться. От вчора сидiв у ваннiй, за пралькою, до стiнки сперся, – i розетка спалахнула. Слава Богу, господар вчасно помiтив. А якби нiкого в домi не було? Вiд таких думок шерстка на спинцi домовичка змокла. От вiн i вирiшив не залишатися у квартирi на самотi. Можна було б на сходовiй клiтцi до вечора пересидiти, але там лiфт, – теж штука для людей небезпечна… А на вулицi – автiвки… Уууу…»



Чарiвний пiкнiк

З циклу «Невезучий домовичок»-2





Тамара Алексеева, Россия





«В институте жили богатыри с румянцем во всю щеку. С голубыми, изумрудными, карими глазами. Оранжевые, синие, алые майки, кеды, кроссовки всех цветов. И они, эти молодые, смеющиеся парни улыбались мне, что-то напевая или декламируя. А может, они на ходу сочиняли стихи. Меня поражала необычайная жажда жизни, царящая в этом здании. Теплыми воздушными узорами она была вплетена повсюду: в стены, окна, дыхание студентов. Я захотела к ним, быть с ними, сидеть у костра, у реки, возле гор. Под звездным небом, жарким солнцем, полная сладостной истомы, бурной страсти. И горланить песни, дурачиться, нести ахинею. Разодрать в клочья черное платье, перекрасить волосы в розовый цвет, напялить на голову зеленый колпак. Господи, да я всегда, во все времена была заводилой, лидером, авантюристкой! Во мне вновь зазвучала давно забытая барабанная дробь, первобытная музыка жизни, которую я так легко забыла, беззаботно предала…»




Дмитрий Аркадин, Израиль







«Кощей Бессмертный зовёт:

– Степаныч! Слышь, Степаныч! Выгляни на секунду!

Дверь отворяется. В проеме полное и красное лицо заведующего баней Петра Степаныча, позванивая в руке связкой ключей:

– Ну, чего тебе, Коша? Может, пивка принести? Баварское завезли, финское есть.

Кощей Бессмертный:

– Потом пивка. Принеси лучше веничек березовый. В парилку полезу.

Петр Степаныч:

– Нет веничков, дед. Кончились. Была еще позавчера парочка, так и ту недавно исхлестали на себе двое аллигаторов.

Кощей Бессмертный с возмущением переспрашивает:

– Олигархов что ли? Ну, дожили! Чтоб в деревне Березовка не было березовых веников! При Советской власти такого не случалось! Зато пива у вас теперь импортного хоть залейся!

Петр Степаныч:

– А то ты, Коша, не знаешь! Нынче идешь в баньку – настругай веничек. У нас даже в школу учитель свой кусочек мела тащит, а директор – свой глобус. Сам видел.

Скрывается за дверью. Кощей Бессмертный, недовольно ворча, плотней завернувшись в простыню, направляется в парилку.»



Из пьесы «Нечистая сила в бане, или Эмиграция»





Михаил Блехман, Канада






Она


Из рассказа

«Если вы меня читали… Изменю «если» на «поскольку» и прошедшее время – на настоящее, ведь вот же, читаете. Кстати, спасибо, это со мной случается нечасто.

Итак, поскольку вы меня читаете, вам известна моя любовь к личным и указательным местоимениям и отсутствие пиетета к именам как таковым. Хорошо, что напомнил – теперь нам совсем просто будет общаться.

Ну что ж, начнём.

С трудом переводя дыхание, она подошла к столику, за которым оставалось одно свободное место.

Мне ли не знать имён тех, кто занимал остальные места. Но, возможно, вы произнесёте их со слишком сильным акцентом, а ведь чрезмерный акцент донельзя искажает смысл. Или – того хуже – лишает произносимое смысла. Поэтому я назвал их так: Первый и Другой. Именно Другой, а не Второй, это же ресторан, а не плац.

После объяснений – продолжим. Когда она – нет, это же имя, поэтому – Она. Когда Она подошла, Другой погасил сигарету и подставил Ей стул:

– Садитесь! Как говорят ваши соседи, в ногах правды нет.

– Впрочем, – добавил Первый, – нет её и выше.

Вместо того чтобы вскинуть брови, Она улыбнулась и села на свободный стул.»




София Оранская, Франция





«Красные виноградники на изломе горизонта»
Жизнь моя
Жизнь моя – роскошь!
Удивленья
Пред ее мученьем.
Призыв
Состраданья
К нищим,
Покрытым жиром неподанья.
Жизнь моя – терпенье ожиданья! —
У человеческой любви гроба —
Всемирного потопа…
Жизнь моя – поиски грота,
Где горели мне глаза титана!..
Взгляд, вскинутый в пропасти чана
Звездного…




Елена Ананьева





Перед тем, как уйти,
помашу я платочком.
Я – зеленый возьму,
как листок по весне.
Мой зеленый-зеленый,
мой изумрудный,
парусами на галс
поверну по весне.

И распустятся косы
по ветру, над волнами,
и укрою зловещего
дикий припев.
Пусть любовь пёстрой лентой
волшебного рая,
белых нот арьегардом
мчит вдогонку нам вслед.




I

ПОЭЗИЯ





Татьяна Аксёнова



Аксёнова Татьяна Валериевна – родилась в Подольске Московской области, выпускница Литературного института им. Горького, автор нескольких книг стихотворений и переводов, член Союза Писателей России, эксперт Российского Союза Писателей. Лауреат многочисленных всероссийских и международных конкурсов и фестивалей, мастер по теории и практике стихосложения. Мама двоих сыновей. В настоящее время живёт в Болгарии, готовит новую книгу совместно с болгарской поэтессой Кати Вангеловой.




Лебединое


Не остыла и простыня,
А уж ты далёк от меня…
Помнит каждый изгиб кровать,
А вот в памяти – снег, провал…

И бреду я в своём бреду,
Но не плачу, вот, на беду!
Просто бесполезно стенать,
Если слушает лишь стена!

И какая разница нам:
Поклоняться ночам ли, дням?
И в молчании кутерьмы
Снег летит из моей сумы.

Он один в этот белый свет
Устремляется, чистый снег.
Словно зёрна, моя рука
Сыплет белое в облака.

И чернеет обманом сна
Та кровать, что сейчас одна,
Что качает меня во мне,
Точно маятник на стене.

Нынче лебедь мой так далёк,
Что забыл меня, видит Бог.
Ну, а ежели не забыл —
Значит, кто-то его убил!

Потому что всегда навек
И объятья, и смерть, и снег…




Домового ли хоронят?…


Кто поздно ходит, тот – сам себе шкодит,
Кто рано встаёт – тому Бог даёт.

    (народная пословица)

Мчит по кругу снег на перекрёстке:
Черти землю гнут в бараний рог.
В час ночной, безоблачно и просто,
Спит на печке добродушный Бог.

Нынче стали сны калейдоскопны,
Точно полнолунная пурга,
СлЕпят немигающие окна —
В пору – не удариться ль в бега?

Да куда сбежишь в такую пору?
В нОру, в прорубь спрятаться – забудь!
Мыслей прОмельк, словно поезд скорый,
Поросёнком взвизгивает путь…

И от этих звуков, скрипов, визгов,
(К ним оглох чадящий дома люд!)
Кажется, что со свету ты изгнан
Или ведьму замуж выдают!..

Ветер крутит снег на перекрёстке
Ведьминой воронкой, колесом.
Домовёнок в зипуне неброском
Сыплет соль на чей-то рваный сон…

Кто не поздно лёг, того, конечно,
Утром гладит Бог по голове,
Раздаёт по прянику безгрешным —
Тем, кто за ночь не осоловел.




Откровение снега


Из-под снега выпрастываю ресницы.
Не взлетаю, но участь моя легка —
Облака, касаясь издалека,
Дарят сон, который и не приснится:

Старый город в Европе, тасуя лица,
Всё скульптуры подсовывает пока,
Чтобы наша встреча наверняка
Не смогла, нечаянная, случиться.

В лабиринта линиях заблудиться
Не боюсь, как будто ведёт рука,
И огонь мерцанием светляка
Превращает темницу души в светлицу.

Верю, двери несмазанные петлицы,
Спицы, птицы и скрип замка
Мне врата откроют! А ты, пока
Тем вратам ещё предстоит открыться,

Ублажай подменную лжедевицу,
Что давно спеленала в тугих силках
И лишила воли своей стрелка!
Но, воскреснув, сможешь ли убедиться,

Что в кощеево время – редка зарница,
А без солнца прячутся облака,
Да бессонно плачутся без платка?…
Из-за снега глазам суждено слезиться…

А царевна ждёт пробужденья принца.
Чары зла рассеются свысока,
Словно сны, бегущие как строка.
Из-под них выпрастываю ресницы!




Святочное


Кажется, там, под небом овечьих шкур
Сгрудились в тучи штучные облака,
А пастухом у них – голышок Амур:
Спать не даёт ребёнку звезда стрелка!

Это – не Дед Мороз, не кудрявый Лель,
По разнарядке – снайпер для Высших сил:
Сколько бы я ни плакала – «пожалей!»,
Сколько бы ты о милости ни просил,

Кажется, там, под шкурами, чей-то глаз?
Что в полнолунье снежном – поди, зашей?
Так и уставился, как в телескоп, на нас,
И подсылает снайперов-голышей!..

Кажется, так? Зимою или весной,
Ночью ли, утром – какой в этом всём резон? —
Произнеси: «Останься во мне, со мной!»
Я помолюсь, чтоб ты не исчез, как сон…

Может быть, это английский рожок разжёг
В тучах-отарах брачную толкотню?
Как по команде «целься!» летит снежок
В сердце! Я только сердцем и заслоню…

Я остаюсь, снимая с тебя ярмо —
Млечным путём прикинулся тот хомут!
Кажется так, что чудо пришло само,
Прямо на святки, когда чудеса и ждут!..




Плач по Орфею и Эвридике


Ужасный век! Ужасные сердца!
Эринии не сводят глаз с певца,
Сизиф на камень сел, остановилось время,
На колесе распятый Иксион
Заслушался Орфея – это он
Запел в аду, боготворимый всеми…

Бог прилетел, но гимнов не принёс.
А сколько у него ещё колёс,
Условий, испытаний для влюблённых,
Галер, олимпов, стиксов – хоровод?
Лишь тот любви достоин, кто пройдёт
Все непреодолимые заслоны!

Играй, Орфей, на арфе, сладко пой,
Фракийкам не расправиться с тобой
Пока хариты тешатся с Хароном,
И я, подруга муз, горю стихом,
По Эвридике плачу, в горле ком
В процессии глотая похоронной…




В Каменном лесу


Песчаное дно и побитые камни…
Где море должно быть – дорога легка мне.
Титаны у Бога – хранители брега.
А я ищу человека!
Полон подол молодильных яблок,
Левый рукав – мёртвой воды, правый – живой.
Титаны камнями застыли, озябли —
Обрызгаю их с головой!
Их телами написано имя Бога
На греческом? На санскрите?
Я им говорю: «Отомрите!»
Пред ними замру: «Говорите!»
И промолвят они:
«По молочным ли рекам
Ты искала всю жизнь человека?»
«Ой, вы, каменные истуканы,
Я не дам ему кануть!
По берегам кисельным
Рвала оборки кисейны,
Обошла все русла,
Что зовутся Русью…»
А в овраге у Велеса
Корова телится.
Влезаю в одно ушко к ней
(Ну, кто бы ещё влез?),
Из другого – встречает Каменный лес!
Я умею печь хлебы, и пою на потребу,
Плету словеса затейны до скончания века,
А ещё – ищу человека,
Что обнял меня у побитых камней,
И ответил титанам: «Желаю быть с ней!»
Дар бессмертья, само собой,
Он пожертвовал за любовь!




Роман/с


Рассыпалось лето на тысячу звёздных ночей,
А звёзды – на тысячу остро ненужных предметов…
И песенка спета, и август промозглый – ничей.
Ниспослано будет беззвёздное небо за это.

За то, что – дожди, что осенняя – в ноги – листва,
За то, что ты предал любви мифологию нашей…
Ещё, подожди, не склонилась твоя голова
Под песню поэта, что клён воспевает опавший.

Ещё не пропитана вечная русская грусть
Дыханьем рябины, застольною горечью водки.
А я невечернего света звездою зажгусь
В той келье, чей луч или ключ боготечностью соткан…

Осыпалось лето, закончилась музыка сфер.
О, мой звездопадовый август! Возможна ль реприза?
Наверное, где-то усыпан осколками сквер,
Скрывает слезу Люцифер, не прощён и не признан?

И признаки ржавой калитки, и странный роман/с,
Что вывернул мир наизнанку, как русскую душу,
Великой державе, которой нет дела до нас,
Звучат и звучат, вековой тишины не нарушив.




Крестик


Ах, неужели, неужели
не могут люди быть людьми?
С чужою женщиной в постели
мой крестик ангельский сними!

Пусть никогда не прикоснётся
к нему случайная рука —
Взгляд Николая Чудотворца
метнёт грозу, наверняка.

От этой пагубной угрозы





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/elena-ananeva-11159434/uzhnoe-solnce-5-nevechernego-sveta-zvezdou-zazhgus/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения